Голоса деймонов  - Филип Пулман

И тут Коперника посетила одна простая мысль: если интерпретировать данные наблюдений по-другому, все эти ухищрения не понадобятся. Что, если все вращается вокруг Солнца, а не вокруг Земли? Если так, то все становится кристально ясным и абсолютно простым. И отпадает всякая нужда в эпициклах!

В такой же ситуации оказались и те, кто верит в Бога, но вынужден объяснять, почему мы не располагаем никакими доказательствами его существования. Объяснения становятся все более сложными и нелепыми. Вспоминается, как Ф. Г. Госс объяснил существование ископаемых: разумеется, Бог не стал бы творить несовершенный мир, а мир без истории был бы несовершенен, и потому Бог непосредственно в процессе творения поместил ископаемые под землю, чтобы создать видимость истории.

Все подобные «эпициклические» объяснения никому не нужны. Все эти бессмысленные нагромождения сложностей, хитроумных изобретений и головокружительных парадоксов рассыплются одним махом и все станет кристально ясно и просто, как только мы поймем, что Бога нет и никогда не было. Если мы признаем это, нам не придется ни насиловать логику, ни настаивать на том, что какие-то бессмысленные утверждения истинны (хотя и не в обычном смысле, а в каком-то глубинном). Богоотсутствие — это именно отсутствие Бога, и не более того: оно означает, что Бога нет.

Что касается зла, то в форме имени прилагательного «злой» этого понятие имеет смысл, но если говорить о «зле» как об имени существительном, возникают трудные вопросы. Можно сказать «Это был злой поступок» или даже «Он был злым человеком» (хотя для того, чтобы сказать так о ком-то наверняка, нужно подождать, пока он умрет, и взвесить всю совокупность его поступков). Но вывод о том, что существует некое качество или сила зла в абстрактном понимании, представляется мне слишком далеко идущим. Потому что такое утверждение в каком-то смысле объективирует, персонифицирует, овеществляет зло. А между тем у нас нет оснований полагать, что «зло» как некая самостоятельная сила существует.

Тем не менее, глядя на некоторые исторические явления, причем не обязательно относящиеся к далекому прошлому, мы видим, что людей подчас захватывает вихрь эмоций и событий, ведущих к поступкам столь ужасным, столь гротескно выходящим за рамки того, как поступаем мы, что кажется невозможным объяснить это чем-то иным, кроме влияния некой силы, в свою очередь выходящей за рамки разумного, нормального и повседневного. Я имею в виду такие явления, как нацистский режим, геноцид в Руанде, всевозможные убийства «во имя Бога», совершавшиеся христианами, истребление мавров и так далее. Об отдельных психопатах речи нет: по-видимому, с представлением о том, что некоторые люди просто не различают добра и зла, мы еще как-то можем справиться. Речь о таких ситуациях, в которых людьми словно овладевает некая сила, превосходящая любые человеческие возможности. И когда другие люди тоже втягиваются в орбиту массовых злодеяний, как будто отрекшись от собственной совести. Чем это можно объяснить?

Одно из возможных объяснений заключается в том, что в мире действительно существует некая сила зла — бестелесная сила, как бы витающая в воздухе, которая время от времени входит в людей и заставляет их вести себя подобным образом. И это было бы неплохое объяснение, если бы в него можно было поверить, но я в него поверить не могу. Я полагаю, что такой силы не существует. Более удачным мне кажется объяснение, которое предложил епископ Ричард Холлоуэй: когда люди собираются вместе и превращаются в толпу, или массовое движение, или некий социальный организм, устремленный к одной цели, то психические состояния отдельных людей приходят друг с другом в резонанс и усиливают друг друга. Если посмотреть на это явление с научной точки зрения, то мы, вероятно, обнаружим, что все дело в микроскопических, не заметных сознанию поведенческих сигналах, на которые мы откликаемся опять-таки бессознательно и воспроизводим уже в собственном поведении. Люди, пославшие нам эти сигналы, подхватывают наши реакции и в свою очередь реагируют на них — и так, отражаясь и повторяясь, сигнал постепенно усиливается. Вероятно, то же самое происходит со стаей птиц, когда она мгновенно, как по команде, совершает разворот в воздухе, словно ею управляет некий сверхразум. На самом деле никакого сверхразума нет, но кажется, будто есть. Так и в случае с толпой: в конце концов сигналы усиливаются до такой степени, что людям начинает казаться, будто их ведет какая сверхчеловеческая сила, и у них нет выбора, кроме как подчиниться ее велениям, а сами они не в ответе за происходящее.

По-видимому, именно это и подразумевалось под «институциональным расизмом», в котором обвинили полицию в связи расследованием дела об убийстве Стивена Лоуренса. Многие выступали против этого обвинения, полагая, что из него следует, будто каждый полицейский — расист, хотя в действительности речь шла, по-видимому, лишь о некой общей тенденции.

Чтобы лучше понять, о чем идет речь, давайте рассмотрим не отрицательный, а положительный пример этого на первый взгляд нематериального явления — так называемый esprit de corps[91]. Esprit de corps — это позитивная, полезная, достойная и заслуживающая всяческих похвал форма того же самого психологического резонанса и взаимного усиления. Посредством тех же едва заметных сигналов он распространяется, разрастается и охватывает целый полк, придавая солдатам отвагу, внушая им благородное чувство товарищества, побуждая гордиться друг другом и историей своего полка, соблюдать все каждодневные традиции, укрепляющие братство и взаимоуважение, и совершать великие подвиги чести и мужества на поле боя.

Полагаю, это явление вполне можно понять, не прибегая к сверхъестественным объяснениям.

Вышеупомянутый «институциональный расизм» — это, по всей вероятности, пример того же самого психологического процесса, но пример отрицательный (с этической точки зрения): молодые офицеры видят и слышат, что старшие по званию позволяют себе расистские выражения и шутки или смотрят сквозь пальцы на подобные шутки со стороны молодых. Тем самым создается общее убеждение, что «мы» — то есть наше отделение, наша столовая, люди в форме и так далее, — одним словом, мы смотрим на вещи так-то и так-то. И это убеждение резонирует и укрепляется.

А поскольку этот процесс во многом происходит бессознательно и никогда не облекается в откровенно «расистские» заявления, но ограничивается крошечными поведенческими сигналами (например, если кто-нибудь принимается возражать против «общего убеждения», остальные закатывают глаза, или, допустим, все начинают отпускать бесцеремонные шутки в присутствии чернокожего офицера), то отрицать его очень легко. Не трудно даже искренне поверить в то, что ничего подобного не происходит.

Полагаю, этих примеров психологического резонанса и усиления вполне достаточно, чтобы объяснить, каким образом люди становятся «одержимы злом». Дьявол для этого не нужен. «Силы зла» не нужны.

Схожим образом, лично мне вовсе не требуется понятие сверхъестественной силы, чтобы объяснить случаи, когда люди совершают исключительно добрые поступки. Человек способен и на самые отвратительные злодеяния, и на непостижимое самопожертвование. И в особенности меня возмущает циничная точка зрения, сторонники которой заявляют, будто человек по природе эгоистичен, зол и неспособен на доброту и щедрость, если те не сулят ему какой-то личной выгоды. Эту точку зрения, по идее, должны разделять все христиане, верящие в первородный грех. Без посторонней помощи человек не может сделать ничего хорошего, и если кто-то поступает порядочно и по-доброму, единственное объяснение этому — Божья благодать, которой он удостоился. Иными словами, мы сами виноваты в своих недостатках, но не имеем права ставить себе в заслугу свои достоинства. С моей точки зрения это ошибка: в действительности мы несем ответственность и за то, и за другое.